Мысль о том, чтобы перенести военные действия на море, созрела у грозного царя во время Ливонской войны, в которой противниками России выступили не только сухопутная Польша, но также и две морские державы — Швеция и Дания. И в 1569 году у России появился нарвский флот. Во главе его стоял датчанин Карстен Роде, капитанами и штурманами были русские и иноземные моряки, команды набирались смешанные. Русские мастеровые оборудовали в Нарве пристани, расширили гавань и наладили кораблестроение. Pycские торговые суда, пройдя через Зундский пролив, появлялись в Любеке, Копенгагене, Лондоне, в то время как Роде с эскадрой из нескольких кораблей вел на Балтике каперную войну с Данией и Швецией. Царская казна получала с захваченных им судов самую большую пушку и лучшую часть добычи. Это не считалось зазорным — точно так же тогда поступала и Елизавета Английская, и многие другие европейские государи.
Нарва и Иван-город
Имперский посол граф Кобенцель отмечал в своих записках, что московский царь «намеревался сделать соляные склады, из коих снабжать солью за дешевую цену Ливонию, Курляндию, Пруссию, Швецию и другие прилегающие земли». На замечание Кобенцеля, что это может вызвать неудовольствие Испании и Франции, державших в своих руках торговлю солью в Европе, Грозный отвечал, что это его не волнует, так как он торгует своей солью, а не чужой.
Роде вел на Балтике пиратскую войну, грабя и топя датские и шведские суда. К сожалению, нарвская навигация продолжалась недолго. Морские успехи русского флота взволновали Европу, так как, по словам одного иностранного дипломата, «никогда раньше не было слышно о московитах на море». Вскоре датчане сумели захватить Карстена Роде и, как полагается, повесили его на рее. В следующий раз русские корабли на Балтике появились лишь 130 лет спустя, зато теперь — уже навсегда.
Но, несмотря на потерю флота, Иван Грозный сумел продолжить морскую войну путем привлечения к ней… Англии. Английские купцы были чрезвычайно заинтересованы в российском рынке. Ведь Англия готовилась вступить в морскую схватку с Непобедимой Армадой Испании. А для победы потребны были московский лес и пенька.
И вот в Лондон отправился царский посол Андрей Григорьевич Савин с предложением о военном союзе взамен на различные привилегии для английской торговли. Королева Елизавета I с большим вниманием отнеслась к царским словам. Савин был принят в Лондоне с необыкновенной честью; он диктовал условия, которые безоговорочно принимались. Когда московский посол заметил, что негоже писать договор на языке одной стpaны — английском, — так как в России это не принято со времен подписания князем Олегом знаменитой грамоты в Царьграде, второй экземпляр договора — на русском языке — был изготовлен незамедлительно. Королева приняла и требование Савина впредь писать грамоты к царю на русском языке (причем именуя царя «самым великим и могущественным князем, нашим дорогим братом, Beликим лордом, императором и великим князем», сама она дoвольствовалась званием «любезной сестры»). Вообще Савин зарекомендовал себя отличным дипломатом. Дэвид Юм в своей «Истории Англии» заметил, что в письме Ивана Грозного и действиях его посла он обнаружил больше такта и политического смысла, чем в документах и действиях министров Елизаветы.
Однако Елизавету больше беспокоила приближавшаяся peшительная морская схватка с Испанией. И на Балтику продолжали идти английские военные эскадры с приказом топить «суда врагов России». Елизавета помогала, чем могла, «дорогому брату»...
Россия в свою очередь исправно поставляла в Англию необходимые ей товары. Несколько лет спустя победитель Непобедимой Армады адмирал Френсис Дрейк специально просил английского посла в Москве благодарить русского царя за отличную оснастку своих кораблей, позволившую отстоять независимость Англии.
Journal information