Женолюбие Владимира раздуто в Повести временных лет до ветхозаветного масштаба благодаря сравнению с Соломоном: «И был Володимер побежден похотию женскою, и были у него водимые [законные жены, среди которых названы Рогнеда, «грекиня», две «чехини» и «болгарыня»]… а наложниц было у него 300 в Вышегороде, а 300 в Белгороде, а 200 на Берестовом в сельце, которое зовут ныне Берестовое. И был несыт блуда, и приводил к себе замужних жен и девиц, растлевая их; потому что был женолюбец, как и Соломон».

Нескрываемые библейские параллели давали повод считать летописное известие о грубом сладострастии Владимира позднейшим литературным вымыслом, тем более что монументальная фигура библейского царя, олицетворяющего собой «ветхий закон», оттеняет летописный образ Владимира и во многих других случаях. Однако перед нами, несомненно, реальная черта человеческого облика Владимира, сильно занимавшая уже его современников, причем не только на Руси, но и за границей, как это видно по хронике Титмара Мерзебургского, который, со слов бежавшего в Польшу князя Святополка Владимировича или кого-то из его окружения, называет Владимира «великим и жестоким распутником». Характерно, что в монашеском восприятии сексуальная разнузданность князя выглядела обыкновенным распутством, обусловленным его природным нравом: летопись объясняет скандальное с точки зрения христианства поведение Владимира тем, что он «был прелюбодей»; Титмар говорит о его «врожденной склонности к блуду».

( Read more...Collapse )